Неточные совпадения
— На эту тему я читала рассказ «Веревка», — сказала она. —
Не помню — чей? Кажется,
автор — женщина, — задумчиво сказала она, снова отходя к окну, и спросила: — Чего же вы хотите?
Ты
помнишь, какой тонкий критик был Еспер Иваныч, а он всегда говорил, что у нас актерам дают гораздо больше значения, чем они стоят того, и что их точно те же должны быть отношения к писателю, как исполнителя — к композитору; они ничего
не должны придумывать своего, а только обязаны стараться выполнить хорошо то, что им дано
автором, — а ты знаешь наших
авторов, особенно при нынешнем репертуаре.
— О, это я могу тебе объяснить! — сказал окончательно гнусливым голосом камер-юнкер. — Название это взято у Дюма, но из какого романа —
не помню, и, по-моему, эти сборища, о которых так теперь кричит благочестивая Москва, были
не больше как свободные,
не стесняемые светскими приличиями, развлечения молодежи. Я сам никогда
не бывал на таких вечерах, — соврал, по мнению
автора, невзрачный господин: он, вероятно, бывал на афинских вечерах, но только его
не всегда приглашали туда за его мизерность.
Я даже написал одну повесть (я
помню, она называлась «Маланьей»), в которой самыми негодующими красками изобразил безвыходное положение русского крепостного человека, и хотя, по тогдашнему строгому времени, цензура
не пропустила этой повести, но я до сих пор
не могу позабыть (многие даже называют меня за это злопамятным), что я
автор ненапечатанной повести «Маланья».
Я
не помню ни одной такой новинки, в которой
автор с первой же страницы
не постарался бы опутать себя всякими условностями и контрактами со своею совестью.
Публика
помнит, что Сосницкий, Щепкин, Мартынов, Максимов, Самойлов в ролях этих
авторов не только создавали типы на сцене, что, конечно, зависит от степени таланта, но и умным и рельефным произношением сохраняли всю силу и образцового языка, давая вес каждой фразе, каждому слову. Откуда же, как
не со сцены, можно желать слышать и образцовое чтение образцовых произведений?
Воздав достодолжную дань поклонения артистам-любителям,
автор в заключение перешел к благотворительной цели спектакля «Теперь, — восклицал он, — благодаря прекрасному сердцу истинно-добродетельной женщины, благодаря самоотверженно-неусыпным трудам и заботам ее превосходительства, этой истинной матери и попечительницы наших бедных,
не одну хижину бедняка посетит и озарит внезапная радость,
не одна слеза неутешной вдовицы будет отерта;
не один убогий, дряхлый старец с сердечною благодарностью
помянет достойное имя своей благотворительницы,
не один отрок, призреваемый в приюте, состоящем под покровительством ее превосходительства, супруги г-на начальника губернии, вздохнет из глубины своей невинной души и вознесет к небу кроткий взор с молитвенно-благодарственным гимном к Творцу миров за ту, которая заменила ему, этому сирому отроку, нежное лоно родной матери.
Наке отсиживал в нем срок своего тюремного заключения по политическому процессу. Он уже был
автор радикально-социальной книжки и предварительно сидел в Мазасе, уже
не помню, по тому ли самому делу или по какому другому.
Он высказывался так обо мне в одной статье о беллетристике незадолго до своей смерти. Я
помню, что он еще в редакции"Библиотеки для чтения", когда печатался мой"В путь-дорогу",
не раз сочувственно отзывался о моем"письме". В той же статье, о какой я сейчас упомянул, он считает меня в особенности выдающимся как"новеллист", то есть как
автор повестей и рассказов.
Я
не помню, чтобы вся тогдашняя либеральная пресса (в журналах и газетах) встала «как один человек» против фельетониста журнала «Век» с его псевдонимом Камень Виногоров (русский перевод имени и фамилии
автора) и чтобы его личное положение сделалось тогда невыносимым.
Представляю этот сборник суду читателей, как издатель и отчасти
автор его. Прошу
помнить, это
не роман, требующий более единства и связи в изображении событий и лиц, а временник,
не подчиняющийся строгим законам художественных произведений.